Информационные войны между США и Россией
В США выходит из печати новая книга: «Информационные войны. Как мы проиграли глобальную битву против дезинформации и что нам с этим делать». Написал ее человек, которого в некомпетентности никак не заподозришь, — бывший главный редактор журнала «Тайм» Ричард Стенгел, который в последние годы администрации Барака Обамы руководил американским агитпропом в должности заместителя госсекретаря по публичной дипломатии. То есть он находился не просто на линии фронта, а, можно сказать, прямо в главном штабе, где планировалось и направлялось участие США в информационно-пропагандистских баталиях.
Собственно, книга и открывается описанием одного из совещаний этого штаба, проходившего в начале 2014 года в Ситуационной комнате Белого дома под председательством Обамы. Обсуждалось там, в частности, предложение о создании американского аналога российского международного информационного телеканала RT. Но президент США эту идею не одобрил.
Приказ главкома
Стенгел тогда только пришел в правительство и попал на такое заседание впервые. Принялся докладывать о том, что дает США оставшийся в наследство от времен холодной войны пропагандистский арсенал с такими основными активами, как «Голос Америки» и «Радио Свобода/Радио Свободная Европа», и бюджетом $750 млн в год (как подчеркнуто в тексте, «нетривиальная сумма даже для федерального правительства США»). Обама отчет прервал, причем «без улыбки», хотя прежде они, по словам Стенгела, общались чуть ли не на дружеской ноге, и предложил переходить ближе к делу. Докладчик напрягся, «за наносекунду» скорректировал свое выступление и отрапортовал: «Реальная проблема в том, что в мире повсеместно и ежеминутно идет глобальная информационная война, и мы ее проигрываем».
«О’кей, — в том же жестком тоне отозвался Обама. — И что нам с этим делать?» Конечно, американский главком не столько спрашивал, сколько отдавал приказ переломить ситуацию. Но даже теперь, оглядываясь назад в своей книге, Стенгел, который был против копирования RT, только вздыхает: «В этом-то и вопрос!»
«Плохой контент»
«Как вы убедитесь, — пишет он, — я не верю, что ответ лежит в сфере деятельности правительства. При демократии правительство поразительно плохо умеет бороться с дезинформацией».
Во-первых, потому, что люди, которых оно пытается убедить, относятся к нему с «заведомым недоверием», — поясняет автор. Во-вторых, — из-за неспособности «создавать привлекательный контент», т. е. наполнять пропаганду интересным и заманчивым содержанием. Однажды он, по его словам, пожаловался коллеге из частного бизнеса, что «людям не нравится правительственный контент». Но тот возразил: «Нет, им не нравится плохой контент».
Стенгел, кстати, признает, что слово «пропаганда» его не смущает и что его самого на госслужбе «кое-кто называл главным пропагандистом» США. Но все же сам он, по его словам, предпочитал именовать себя «шефом маркетинга Америки как бренда». Хотя, казалось бы, зачем на войне маркетинг?
Как бы то ни было, с поставленной перед ним задачей Стенгел не справился. Сам он прямо признает это в подзаголовке своего опуса. Хотя в самом тексте упоминает, что жаловаться на «поражения» США в Вашингтоне выгодно: это привлекает внимание и может дать дополнительные ресурсы.
Но и обозреватель газеты Washington Post Дэвид Игнейшес в рецензии на книгу констатирует, что «первая часть подзаголовка» (про поражение) «к сожалению, более убедительна, чем вторая» (про то, что с этим делать).
«Это рассказ о том, как правительственная бюрократия, инерция, а прежде всего — внутренние ограничители открытого демократического общества сделали Соединенные Штаты столь уязвимыми для скрытого воздействия через интернет», — указывает колумнист.
Жалкий лепет оправданья
Действительно, как раз обо всем этом Стенгел в своей книге и рассуждает. Мол, от рождения добрые и справедливые американцы свято верили в демократизаторские силы Глобальной сети, хотели насаждать через нее свои светлые идеалы и ценности, а вместо этого чужие злые люди принялись с ее помощью «гнобить правду» и «сеять хаос». И бороться с этим было все равно что «плевать в приливную волну», поскольку, дескать, «у русских были большие батальоны, а у нас — разношерстные и совсем не рвущиеся в бой партизанские формирования».
Вообще автор изображает дело так, будто он сидел в своем госдеповском пропагандистском окопе чуть ли не в одиночку (ну или с горсткой подчиненных) и «отстреливался» из «Твиттера» от наступавших со всех сторон вражеских полчищ. И периодически оправдывается, что его отряд «хоть что-то делал», пусть толку от этого было и немного.
В роли злодеев-супостатов в книге предстает своего рода трехглавое чудище. По словам Стенгела, помимо России он изначально сосредоточился в своей работе еще и на экстремистском «Исламском государстве» (ИГ, в книге именуется ISIS, запрещено в РФ — прим. ТАСС), «а потом в американскую президентскую гонку включился Дональд Трамп, и появилось ощущение, будто логические связи внезапно замкнулись».
«Для всей этой тройки коммуникации были не тактикой, а коренной стратегией», — пишет автор. Все они «использовали в качестве оружия недовольство людей, чувствующих себя отодвинутыми на обочину современности и глобализации, — рассуждает он. — Более того, они играли по одной схеме: ИГ (запрещено в России) стремилось сделать снова великим ислам, Путин грезил сделать снова великой Россию, а про Трампа вы сами знаете».
Правда, с Трампом — и в книге, и по жизни — вашингтонский истеблишмент всерьез принялся воевать лишь после ошеломительной победы республиканца на выборах 2016 года. До этого, по признанию Стенгела, выборную тему не трогали, чтобы не бросать и тени сомнения на ожидавшуюся победу Хиллари Клинтон.
Автор был последним американским чиновником высокого ранга, приезжавшим перед выборами в Москву. По его словам, Белый дом прямо запрещал ему поднимать в ходе визита тему российского «вмешательства» в политические процессы в США.
Насколько важным для успеха Трампа было такое «вмешательство», Стенгел, по его словам, «не уверен до сего дня». Но он считает, что, «выпустив в эфир сотни часов предвыборных речей Трампа, [телекомпания] CNN сделала для его избрания куда больше, нежели Россия».
Моральный абсолютизм
Вот вам в самых общих чертах картина мира от человека, который совсем недавно отвечал за то, чтобы объяснять этому миру американскую политику, «продвигать бренд США». Вам все понятно? Голова не идет кругом? А то коллеги в Москве, которым я пытался излагать тезисы Стенгела, недоверчиво переспрашивали: какие-какие войны проигрывает Америка? Кто на нее нападает? А Россия тут при чем? А Трамп?
Хотя на самом деле все достаточно ясно. Защищает Стенгел не саму Америку, а «правду», как он ее понимает. Точнее — монопольное право своей страны этой «правдой» обладать и распоряжаться по собственному усмотрению. Еще точнее — имеется в виду даже не вся Америка, а ее правящая верхушка, традиционный вашингтонский истеблишмент, вообще-то двухпартийный, но в последние годы преимущественно либеральный. Отсюда и непримиримая вражда к Трампу, который для этого истеблишмента был и остается чужим.
Тех, кто с ним не согласен, прежде всего Россию, автор ничтоже сумняшеся обвиняет в моральном «релятивизме», в отрицании существования правды как таковой, в попытке «разрушить инфраструктуру правды». И словно не замечает, как сам становится на позиции морального абсолютизма, а если уж называть вещи своими именами, то идеологического тоталитаризма.
Выбор для него прост: либо правы американские либералы вроде него самого, либо правды нет вообще. По-другому это еще выражается фразой, которую очень любили президенты-демократы Барак Обама и Билл Клинтон, — про то, что Америка находится «на правильной стороне истории». Заодно они, кстати, охотно судили тех, кто выбрал, на их взгляд, «неправильную сторону».
На самом деле я, например, никогда не отрицал существования и познаваемости правды. Я просто говорил и говорю, что никто, кроме Всевышнего, не знает всей правды, что любое человеческое знание неполно.
Поэтому, скажем, у того же Стенгела может быть своя часть правды, а у меня — своя. И даже непонятно, как записной либерал может это отрицать.
Вы, друзья, как ни садитесь…
Обо всем этом мы с ним в свое время очно и заочно спорили в Вашингтоне. Именно Стенгел мне в свое время сказал, что американские факты — «факты», а российские — «фикция». Я ему за это был признателен, поскольку цитату использовал с тех пор бесчисленное множество раз. Каюсь, отчасти я его на нее спровоцировал. Вообще, спор на эти темы для меня не нов, поскольку до Стенгела я встречал в Вашингтоне и всех его предшественников на посту замгоссекретаря по публичной дипломатии. Учреждена эта должность была в 1999 году — при реорганизации американского агитпропа, включавшей упразднение Информационного агентства США (USIA). Причины этой реформы понятны: после распада СССР американцы возомнили, что впредь будут единолично править миром и убеждать других в своей правоте им просто не придется. Поэтому на пропаганде они решили сэкономить. Хотя их многие предупреждали, что это серьезная ошибка. Вот с тех пор власти в Вашингтоне и ломают голову над тем, за что Америку в мире не любят и почему она постоянно проигрывает свои войны — не только информационные, но и обычные.
Хотя тоже мне «бином Ньютона». Поражения связаны с тем, что войны ведутся по приказу, а не по убеждению, и не поддерживаются народом в самих США. Это не мои догадки, это оценки американских специалистов и прессы. А в мире американцев терпеть не могут прежде всего за высокомерие и пренебрежение к другим. За попытки всюду устанавливать свои порядки, в том числе и силой оружия. Штыками гнать чужие народы к «свободе, демократии и процветанию» на единый американский манер.
Но признавать, что их проблемы порождаются их же собственной политикой, власти в США не хотят. И вместо того, чтобы сменить музыку, пересаживают с места на место исполнителей — как в басне дедушки Крылова «Квартет».
За 20 лет во главе вашингтонского агитпропа сменилась чертова дюжина начальников. Были среди них профессиональные медиаменеджеры, рекламщики и пиарщики, были дипломаты и журналисты. Но доказать, будто Америку недолюбливают просто за то, что она «на стороне добра», не удавалось никому.
А другие объяснения, как я много раз убеждался, госчиновникам не положены. Ну разве что за исключением упоминаемого вполголоса тезиса о том, что в мире «не любят сильных», известного с античных времен. Как там было у Фукидида: сильные ведут себя как хотят, а слабые мирятся с тем, к чему их принуждают.
Epic Fail
Стенгел вот придумал свести все к дезинформации. Объяснение, конечно, удобное: дескать, если нас и побеждают, то только обманом. Но все же, на мой взгляд, поверхностное, неубедительное, а отчасти и противоречащее даже той картине событий, которая принята в самих США. Вот, к примеру, там приписывают России предвыборную хакерскую атаку на компьютеры Демпартии. Это считается одним из ключевых эпизодов всего «российского вмешательства», хотя многие специалисты говорят, что утечка данных шла из самого партийного аппарата. Но дело ведь даже не в этом. А в том, что никакой дезинформации там в любом случае не было. Сведения о том, как партийная верхушка демократов нечестно «подыгрывала» Клинтон, были достоверными. С этим никто не спорил и не спорит. Просто Стенгел — убежденный «клинтоновец». Он вспоминает, например, о том, как Хиллари ему звонила и требовала более активной работы, прежде всего, лично против Путина.
Вообще-то я ждал от автора «Информационных войн» большего. Если не как от отставного функционера, то, во всяком случае как от авторитетного журналиста, возглавлявшего в свое время «Тайм» — престижное и известное во всем мире издание. Хотя и знал, что на госслужбе Стенгел договорился до прямого отрицания профессиональных норм. Он однажды публично заявил, что в условиях идеологического противостояния США с Россией «сбалансированное отражение двух точек зрения» больше не обязательно и даже вредно, поскольку «равновесие между правдой и ложью — это фальшивое равенство». Опять все тот же моральный абсолютизм.
Ну а при чтении книги выяснился и еще один поразительный для меня факт. Оказывается, Стенгел участвовал в 2007 году в той встрече с Путиным, когда американцы умудрились… перепутать год рождения президента России. Хотя сами же избрали его тогда в своем журнале «Человеком года» и под этим предлогом выпросили у него интервью.
Вот выдержка из стенограммы:
«Хочу начать с первого вопроса. Вы родились в 1946 году, я — в 1948 году. Мы принадлежим к одному и тому же поколению… В. Путин: Если позволите, я немножко поправлю вас по некоторым датам. Я вряд ли мог бы родиться в 1946 году, потому что отец у меня после войны был тяжело ранен, мама пережила блокаду в Ленинграде, и после того, как они потеряли двух детей и здоровье, вряд ли у них могла бы сразу родиться мысль завести еще одного ребенка. И именно поэтому, я думаю, я родился несколько позднее — в 1952 году…»
Интервью брали несколько человек. Имена их в стенограммах не указаны — ни в американском журнале, ни на сайте Кремля. Вопрос задавал, скорее всего, не Стенгел: у него тоже другой год рождения.
Но все же по любым профессиональным меркам подобная ошибка — это epic fail, грандиозный провал. Даже в «полном тексте» интервью «Тайм» тогда этот кусок не напечатал. Стенгел же, как мне показалось, упомянул теперь этот эпизод просто для того, чтобы лишний раз похвастаться личной «многочасовой встречей» с Путиным и привлечь дополнительное внимание к своей книге.
Война продолжается
Остается добавить, что при Трампе «публичная дипломатия» в США, по сути, не востребована. Профильного заместителя у госсекретаря нет, а замещают его — номинально, по должности — сменяющие друг друга «и. о.», чиновники более низкого ранга. Действующий президент США — популист и националист. Он исходит из того, что и в других странах повсюду в мире патриоты любят свое, родное, а заставлять их любить чужое по меньшей мере нелепо. Он прямо подчеркивал это в своей недавней речи на Генеральной Ассамблее ООН.
По-моему, это совершенно понятный и убедительный подход. Но моральные абсолютисты типа Стенгела видят в нем посягательство не только на «национальные интересы» США, но и на правду как таковую. И потому они неминуемо будут продолжать свои «информационные войны». И стоять станут не на жизнь, а на смерть.
