За что дали премию по экономике имени Альфреда Нобеля?

В Стокгольме объявили лауреатов премии по экономике имени Альфреда Нобеля. В этот раз ее присудили Эстер Дюфло, Абхиджиту Банерджи и Майклу Кремеру за экспериментальный подход к снижению уровня бедности. Что это за подход и что еще он изменил — в материале ТАСС

Картинки по запросу фото  премию по экономике имени Альфреда Нобеля 2019Экономика отличается от физики или химии, когда доходит до проверки гипотез. Допустим, вам требуется получить соединение, а реакция ни в какую не начинается. Но у вас есть догадка, что, смешав ингредиенты в платиновой кастрюле — химики такими располагают и страшно ими дорожат, — вы добьетесь нужного результата. Для проверки вам понадобится посуда за несколько десятков миллионов рублей, в которой вы добавите одно вещество к другому и посмотрите, что выйдет. Экономистам — труднее: они имеют дело с людьми и житейскими обстоятельствами.

«До этого экономисты основывались на квазиэкспериментальных методах на основе статистики. У Кремера это были школы с различными характеристиками», — говорит доцент факультета экономических наук НИУ ВШЭ Василий Аникин. Лабораторные эксперименты в экономике тоже устраивают: испытуемых сажают в комнату с компьютерами и дают им задания. По словам заведующего Международной лаборатории экспериментальной и поведенческой экономики НИУ ВШЭ Алексея Белянина, так можно проверить, например, отношение к коррупции или риску.

Но лабораторным методом в принципе можно проверить не всякую догадку — это во-первых. Во-вторых, в лаборатории человек может поступить так, а за ее стенами — иначе. В-третьих, хотя испытуемым платят, обычно в жизни ставки несоизмеримо выше: когда на кону 100 руб. — это одно, а когда ежемесячная зарплата — совсем другое. «Плюс — вы контролируете происходящее, минус — ситуация неестественная для принятия решений», — подытоживает Алексей Белянин.

Лауреаты премии по экономике Эстер Дюфло, Абхиджиту Банерджи (кстати, они супруги) и Майклу Кремеру одними из первых «пошли в поле», то есть стали изучать экономическое поведение в естественных условиях. «Их работы изменили стандарт экономики развития подобно тому, как доказательная медицина изменила стандарт фармакологии. Теперь нельзя выпустить новое лекарство без рандомизированных испытаний — точно так же теперь невозможно оказывать помощь бедным странам и их жителям без того, чтобы предварительно с помощью рандомизированного эксперимента не установить, какие меры работают хорошо, а какие плохо», — объясняет профессор Российской экономической школы Андрей Бремзен.

Кремер, а следом Дюфло и Банерджи стали рассматривать не отдельных людей, а, например, деревни где-нибудь в Кении или Индии. «Давайте в одних объясним, зачем нужны удобрения, новая техника, зачем в школу ходить или почему надо женщин вовлекать в управление, а другим не будем объяснять и посмотрим, чем будут отличаться показатели этих деревень спустя какое-то время. В этом суть полевых исследований: смотрят, что люди делают на самом деле», — говорит Андрей Белянин.

По словам Василия Аникина, во времена Кремера господствовало два стереотипа. Первый гласил, что школы нужно обеспечить учебниками, второй — что сначала детей надо накормить. Статистика по американским школам не позволяла это проверить: на результат влияет достаток семьи ученика, район. Он захотел сравнить школы, где все примерно одинаково, и для этого поехал в Кению.

«Оказалось, что ни еда, ни дополнительные учебники не важны, а важно что-то другое, и с этого начались содержательные исследования в области экономики развития», — рассказывает Василий Аникин. Позже Дюфло и Банерджи уже не в Кении, а в Индии выяснили, что успеваемость зависит, прежде всего, от того, учитывают ли учителя нужды учеников, а эффективнее всего отряжать ресурсы на самых слабых в классе. Дальнейшие исследования Кремера и Дюфло показали, что в регионах Африки южнее Сахары фермеры не очень-то беспокоятся о завтрашнем дне, поэтому не применяют искусственные удобрения, даже если им их дают. Выход нашелся простой: заменить постоянные субсидии на разовые.

Первые полевые эксперименты Кремера, Дюфло и Банерджи были проведены в 1990-х годах, а популярность эта техника набрала в последние 10-15 лет. Но естественные полевые эксперименты возникли давным-давно — как только люди вообще стали что-то мерять. «Допустим, есть у вас два штата: Пенсильвания и Нью-Джерси. В одном минимальная зарплата повысилась, в другом осталась неизменной. Люди там примерно одни и те же и даже на работу ездят туда и сюда. Вопрос: как это повлияло на предложение труда? Для этого измеряем, каким оно было до в обоих штатах и каким стало», — приводит пример Алексей Белянин.

Теперь полевые эксперименты проводят не только в науке, но и в бизнесе. В пример Алексей Белянин приводит агрегаторы такси, которые нащупывают такую оптимальную цену, чтобы водители принимали заказы, а многие компании таким образом выбирают, что лучше поднимет продажи: агрессивная реклама в медиа или скидки: достаточно провести маленький эксперимент на ограниченной территории, а потом воспользоваться результатами в масштабе всей сети.

Выводы, сделанные в США, Кении или Индии, не всегда справедливы для других мест. «Скажем, пустили вы женщин в органы местного самоуправления. При прочих равных они будут тратить деньги на общественно полезные вещи, которые принесут пользу большему количеству людей, а мужчины скорее станут превозносить собственную значимость, ставить себе памятники: был такой чиновник, такой мэр, такой правитель. Такого рода рецепты, вероятно, масштабируемы, хотя гарантировать нельзя. Если в какой-нибудь стране распространена коррупция, то извините, кого вы там ни вводите, что ни показывайте, как ни объясняйте, но все это будет разбиваться о коррупционную норму», — рассуждает Алексей Белянин.

Шведская королевская академия наук присудила премию с формулировкой «за экспериментальный подход к снижению уровня бедности». С 1995 по 2018 год благосостояние беднейших стран удвоилось, если смотреть на подушевой ВВП, детская смертность снизилась вдвое, а 80% детей теперь ходит в школу — раньше за партой сидели только 56% ребят. Каков вклад Кремера, Дюфло и Банерджи, никто точно не скажет, но чем дальше, тем сложнее бороться с бедностью с помощью их метода.

По мнению Тома Пикетти и многих других известных экономистов, главная проблема современности — неравенство доходов: богатые богатеют, а бедняки беднеют. Пикетти предлагает перераспределять доходы. Алексей Белянин рассуждает: «Можно ли играть с налогообложением доходов на капитал? Облагаемые налогом, наверное, будут недовольны, а они обладают большим влиянием. Но еще этот эксперимент трудно провести так, чтобы исключить другие воздействия. Если начать его в рамках региона, то у людей возникнет понятный стимул переехать, смухлевать, скрыть налоги. Почему Африка хороша? Потому что деревень не много, и они все в джунглях. Человек без крайней необходимости переезжать не будет никогда. Опять же, там плохо с мобильными телефонами, дорогами, народ друг друга не видит — возможна изоляция одного сообщества от другого. А в той же России пойди такого добейся».

По мнению Алексея Белянина, если что-то и менять, то начинать надо с малого — эксперимента в лаборатории с несколькими сотнями участников. Если результаты получатся обнадеживающими, то эксперимент можно перенести «в поле», а затем попробовать проделать то же самое на большей территории.

Тот, кто сможет такое успешно осуществить, наверняка тоже получит премию по экономике памяти Альфреда Нобеля.

Подпишитесь на Telegram-канал "Евразийская Молдова": самые свежие новости, аналитика, обзоры и комментарии о развитии Евразийского экономического союза. Подписаться >>>