Евразийская стратегия: России нужны убежденные союзники
Состоявшееся во вторник заседание Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня» было посвящено евразийской геополитической стратегии нашей страны. Тема эта животрепещущая, причём из числа тех, которые с первого раза, как говорится, не возьмёшь. Поэтому мои сегодняшние заметки являются лишь вкладом в дискуссию, которая обязательно должна быть продолжена.
В том, что касается перспектив усиления роли России в Евразии и новых объединительных процессов на этом пространстве, я преимущественно пессимист. Вернее, скажу так: несмотря на некоторые положительные изменения в подходах Кремля к происходящему на наших границах и мире в целом, которые мы наблюдаем в последние два-три года, я всё ещё остаюсь при мнении, что России в её сегодняшнем состоянии решение такой крупной геополитической и культурно-исторической задачи не под силу. С другой стороны, у «идеальной России» другого выхода просто нет. Значит, надо разобрать препятствия и двигаться вперёд.
Первым таким препятствием мне видится сохраняющийся взгляд на евразийскую интеграцию (и это прозвучало на заседании Зиновьевского клуба) как на проект, лишённый идеологической составляющей и основанный лишь на «прагматическом интересе» его участников.
Мне неоднократно приходилось выступать критиком установки на «прагматизм» во внешней политике нашей страны, поэтому в данной части буду краток. Действительно, в международной деятельности России идеология пока присутствует мало. И этим мы отличаемся не только от США и ЕС, чья внешняя политика насквозь идеологизирована, но и от Китая, Индии, от мусульманских и многих других стран, включая некоторых наших соседей на постсоветском пространстве. Но в таком случае, если мы не хотим (не готовы) нести миру свои идеи, то надо отдать себе отчёт в том, во имя чьих идей мы несём ту «возросшую ответственность в мировых делах», о которой говорят руководители нашей страны. Идеологический вакуум обязательно будет заполнен.
Конечно, как говорится, «не всё так плохо», и в выступлениях наших руководителей время от времени звучит мысль о необходимости опереться на историческую традицию, на укрепляющуюся государственность, на некое «новое состояние» России. Судя по концептуальным документам, растёт понимание того очевидного факта, что глобальная конкуренция, никогда не терявшая своего цивилизационного измерения, сегодня ставит его в самую что ни на есть главу угла.
Наконец, нельзя не понимать, что без идеологии как системы духовно-нравственных и культурных основ нации невозможно будет в полной мере задействовать уникальный человеческий потенциал России. Одним словом, задача не в том, чтобы настаивать на химере «деидеологизации», а в том, чтобы быть готовым вести идеологическую борьбу за национальные интересы родины.
Для того чтобы вести такую борьбу, повторюсь, надо обладать своей суверенной системой духовных, культурных и политических ценностей, и об этом мы сейчас поговорим, но прежде попытаемся реалистично взглянуть на те обстоятельства, в которых в принципе идёт борьба за выживание нашей страны в современном мире.
В ходе заседания клуба неоднократно в разных контекстах прозвучала мысль о «многополярности» как неком желаемом состоянии мировой политики. На мой взгляд, так называемая «многополярность» — это фикция. Более того, — притупляющая бдительность заманка. Даже чисто теоретически наличие множества равных по силе полюсов — это путь скорее к хаосу, чем к гармонии.
Если же эти полюса по силе не равны, то более сильные так или иначе будут притягивать к себе тех, кто слабее. Да мы и на практике видим, как в ситуациях, угрожающих его интересам, Запад наглядно демонстрирует способность отставлять в сторону мимикрию и возвращаться в состояние единого военно-политического и экономического кулака. И для противостояния этому кулаку необходим действенный и сильный второй полюс международной жизни. Именно так: не в качестве инструмента для обретения мирового господства, а в качестве гарантии от диктата и гегемонии тех, которые хотят весь мир нивелировать под свой шаблон.
В такой роли уже в недалёком будущем я вижу БРИКС как объединение, имеющее многонациональный и поликультурный характер. Эта качественная особенность носит принципиальный характер, ибо только она в отличие от западного «демократического» (а на деле олигархо-охлократического) тоталитаризма гарантирует созидательный характер деятельности этого нового полюса. Вот под углом формирования такого полюса, как составляющую часть этого процесса, я бы и предложил рассматривать нашу геополитическую стратегию в Евразии и соответствующие интеграционные инициативы как со странами на пространстве бывшего СССР, так и с Китаем, Индией, Ираном и проч.
Вернёмся, однако, к идеологической основе проекта евразийской интеграции. В нём России нужны союзники не формальные, не те, которые рассматривали бы «союзничество» лишь в качестве возможности получать дополнительные материальные блага от России при одновременном выторговывании тех или иных посулов от Запада. Нужны союзники убеждённые, хорошо осознающие, с кем они, и во имя чего.
Здесь, однако, сохраняется печальная двусмысленность. Мы, с одной стороны, говорим о «культурно-цивилизационном многообразии современного мира» и «стремлении народов вернуться к своим цивилизационным корням» (Концепция внешней политики РФ), а с другой, заявляем, что «глобальная конкуренция… выражается в соперничестве различных ценностных ориентиров и моделей развития в рамках универсальных принципов демократии и рыночной экономики» (выделено мною).
Но в чём, скажите мне, состоит смысл заявлять, как это сделано там же в Концепции, что «попытки навязывания другим собственной шкалы ценностей чреваты усилением ксенофобии, нетерпимости и конфликтности в международных делах», говорить о сокращающихся возможностях исторического Запада доминировать и отмечать смещение мирового потенциала силы и развития на Восток, если ты одновременно фактически утверждаешь западоцентричную модель будущего нашей планеты?
Схожие идеи — о том, что Россия будет и далее создавать «экономику западного типа» и оставаться «игроком в современном глобальном мире», — прозвучали из уст российских руководителей и на недавнем Гайдаровском форуме. Но ведь и в создании экономики «западного типа», и в играх современных глобалистов, мы, Россия, — игроки отнюдь не номер один. Так зачем, скажите мне, другим странам, их элитам, делать ставку на союз с нами?
Другими словами, одних заявлений, что мы отказываемся от роли второго плана в глобальном либеральном проекте, или даже установки на то, чтобы переиграть Запад в его глобальной игре, недостаточно. Недостаточно и просто укреплять экономическую и оборонную мощь и формально понимаемую политическую стабильность. Надо реально иметь свой цивилизационный проект, наглядно демонстрировать и гражданам России, и партнёрам в Евразии, что Россия видит будущее планеты принципиально отличным от Запада образом. Краеугольными камнями этого видения должны стать неприятие диктата и паразитирования на остальном мире, возвращение миру культурно-исторического многообразия, создание справедливого миропорядка.
Важнейшее значение для привлечения к любому цивилизационному, или, по Н.Я.Данилевскому, культурно-историческому, проекту внутренней и внешней поддержки имеет его имя. Евразийство — известный русский концепт. Но концепт, на мой взгляд, неудачный. Уже в момент его возникновения сетка координат «Европа — Азия» носила для России ограниченный характер, а сегодня она, в том числе с учётом сказанного мною выше, просто непродуктивна. Россия — это не Европа, не Азия и не Евразия. Россия — это Россия. Но в данном контексте этого определения мало, поэтому заобщу его: Россия — это Восток.
Будучи страной преимущественно православной, Россия не может не стремиться быть Востоком. На Востоке родились ислам, буддизм, иудаизм. С точки зрения государственной традиции, самого строя идей, необходимых для создания и сохранения великой державы, Россия также преимущественно Восток. Особенно в части византийского наследства, которое хотя и было в значительной мере отброшено Петром I, причём с известными последствиями, но в русской истории неизменно присутствовало. В качестве Востока утвердила себя и советская цивилизация; она не избежала западного соблазна — учения Маркса и Энгельса, но адаптировала его к восточному качеству русского общества — общества патриархального, с сильным народным началом, радеющего о справедливости и хранящего свою самобытность и независимость.
Итак, «Восток — Запад» — вот, на мой взгляд, наиболее адекватное определение и современной международной системы координат, и личного человеческого выбора. В этом смысле те, кто на географическом западе живёт верой в человека как Божье творение, кто сопротивляется тоталитарному либерально-глобалистскому проекту, хранит национальную традицию и уважает традиции и суверенитет других — тоже Восток. Они наши друзья в деле сохранения жизни на земле. Те же, кто пробуждает в человеке звериное, убеждает его, что он свободен от всех запретов, кто продвигает либерально-глобалистский проект как наиболее удобную для осуществления своих дьявольских замыслов политическую систему, кто, соответственно, рушит традицию и суверенность народов, — Запад. В этих делах Запад противостоит и каждому человеку Востока, и всему роду человеческому.
В рамках этого нарастающего противостояния и будут в ближайшие годы формироваться новые объединительные и разъединительные процессы в Евразии и мире в целом.
«На границах России полыхают пожары», — сказала, открывая заседание Зиновьевского клуба, его сопредседатель Ольга Зиновьева. Это так, и это серьёзная проблема. Но справиться с ней мы сможем только тогда, когда в самой России перестанет раздаваться запах тлена и в полной мере загорятся свеча веры, огонь национального самосознания и очаг культурно-исторического единства судеб всех населяющих её и не только её народов.
Михаил Демурин, публицист
ИСТОЧНИК: РИА Новости
