Гаман-Голутвина: Восточное партнёрство разрушает субъектность государств
Меньше года остаётся до нового саммита «Восточного партнёрства», который пройдёт на этот раз в Риге в мае 2015 г. В Латвии, перенимающей рискованную эстафету «Восточного партнёрства» от Литвы, уже начались активные дискуссии относительно того, как провести этот саммит безопасно, но продуктивно. Перспективы развития европейской программы «Восточное партнёрство» портал RuBaltic.Ru обсудил с президентом Российской ассоциации политической науки, заведующей кафедрой сравнительной политологии МГИМО профессором Оксаной ГАМАН-ГОЛУТВИНОЙ:
— Оксана Викторовна, ровно полгода осталось до начала председательства Латвии в ЕС. Среди заявленных приоритетов – саммит Восточного партнёрства. Не изжила ли эта программа себя после Вильнюсского саммита?
— Ответ на Ваш вопрос зависит от того, как понимать данную программу. Изначально программа «Восточное партнёрство» (скажем, в редакции Пражского саммита) была довольно аморфным проектом, формально нацеленным на некоторую европеизацию государственных институтов, законодательства, бизнес-среды Белоруссии, Украины, Молдавии, Армении, Азербайджана и Грузии. Фактически же в нём была ещё и геополитическая составляющая – направить развитие этих бывших советских республик в векторе движения от России в сторону Европы.
К моменту Вильнюсского саммита геополитическая составляющая — во многом благодаря инициативности литовского руководства — возобладала. Я бы даже сказала, что она подчинила себе всю эту европейскую инициативу.
На мой взгляд, такой формат геополитического «Восточного партнёрства» был нежизнеспособен изначально. Нежизнеспособен уже хотя бы потому, что эта логика, близкая логике «холодной войны», изжила себя в конце прошлого века. Хотя в Вильнюсе и в ряде других восточноевропейских столиц мыслят до сих пор в этих категориях, в целом казалось, что всё последнее десятилетие мы строили архитектуру отношений России и стран Запада, основанную на новых принципах.
— Получается, что на Западе прежние принципы геополитического противостояния с Россией остаются актуальными?
— Не совсем так. В Европе тоже далеко не всем выгодно возведение стены между ЕС и Россией. Этого хотят, прежде всего, консерваторы Восточной Европы, для которых конфликтность с Россией – инструмент для наращивания рейтингов. Посмотрите на итоги выборов в Европарламент: в тех же странах Балтии правые партии добились невероятного успеха.
Мотивы же западноевропейских стран в нынешнем противостоянии с Россией и в развитии программы «Восточного партнёрства» не столь однозначны. Как мне представляется, в среде политико-экспертного сообщества «старой» Европы существует искренняя уверенность в универсальности европейских ценностей, в повсеместной поддержке этих ценностей на Украине. Правда, нынешний геополитический кризис скорректировал взгляды европейских идеалистов. Кроме того, имеет место тотальная недооценка связей Украины с Россией и российских интересов на постсоветском пространстве. Кто фактически выступал в роли эксперта по Украине и в целом постсоветскому пространству? Главным образом, та же Литва со своими регулярными политическими истериками и архаическим взглядом на международные отношения. Системной же, объективной экспертизы состояния Украины накануне подписания ассоциативного соглашения не проводилось, работа велась по шаблону, который к этому случаю совсем не подходил.
В итоге в ЕС высокомерно проигнорировали призывы выстраивать трёхсторонний формат диалога Россия-Украина-ЕС, затем не настояли на выполнении договорённостей между Януковичем и оппозицией, гарантом которых сами же и выступали – этого нельзя списывать со счетов.
Сейчас же Европа (не без участия восточноевропейских партнёров) оказалась настолько втянута в построение «новой Украины», что фактически потеряла своё лицо. Прежний имидж и авторитет можно вернуть теперь только в процессе последовательного развязывания нынешнего клубка противоречий. Одним из инструментов для достижения этой цели и может быть перенастройка программы «Восточное партнёрство».
— Возможности для этого есть как раз на Рижском саммите «Восточного партнёрства»?
— Да, но здесь важно, чтобы латвийскому руководству хватило политической зрелости и подготовка к этому саммиту не копировала неудачный литовский опыт. В конце мая я принимала участие в дискуссиях Балтийского форума в Юрмале как раз по поводу будущего программы «Восточное партнёрство». На Форуме высказывались разные мнения. Например, некоторые позиции парламентского секретаря МИД Латвии были будто списаны с речей литовского истеблишмента о необходимости защиты демократических рубежей Европы. Абсолютно выхолощенная, демагогическая позиция. Это, в общем-то, ожидаемо, если учитывать, что послом Латвии по вопросам «Восточного партнёрства» является Юрис Пойканс — персона нон-грата в России.
Но даёт основание для сдержанного оптимизма то, что большинство присутствующих, среди которых были и европейские эксперты и политики, говорило о необходимости ревизии программы «Восточное партнёрство», о востребованности триалога Россия-Украина-ЕС, о необходимости поиска пространства для компромисса всех сторон.
— Вы тоже презентовали там экспертный доклад и прогнозировали, что международная обстановка в Европе во многом будет зависеть от итогов Рижского саммита. Какие сценарии здесь возможны?
— Если в Европе всё же возобладает желание компромисса, если в Латвии осознают всю ответственность своего председательства, то, мы считаем, Рижский саммит «Восточного партнёрства» действительно может стать площадкой для апробации нового, компромиссного формата взаимоотношений между Евросоюзом и странами постсоветского пространства, включая Россию…
— Довольно оптимистично и напоминает идею «общеевропейского дома». Как отнеслись к этой идее европейские коллеги?
— По-разному. Откровенного скепсиса я не заметила: все понимают, что перемены нужны, но отдельные европейские эксперты не упустили возможность покритиковать российскую позицию, заявив, что отношение к «Восточному партнёрству» и странам постсоветского пространства нужно менять не Европе, а Москве. Но, по моим наблюдениям, большинство участников разделяли тезис о необходимости компромиссных стратегий во взаимоотношениях всех сторон.
Особый интерес к докладу был у латвийских участников, в кулуарах мы потом продолжили дискуссию. Думаю, что наши опасения были всё же услышаны латвийскими политиками и экспертами.
При этом, конечно, очень важен исход осенних выборов в Латвии: если у власти останутся прежние политические силы, то вероятность испортить отношения Латвии с Россией возрастает в разы. Если латвийское председательство просто повторит литовское – начнётся бесконечная конфронтация, которая в итоге ударит по экономическим связям Латвии и России и по кошелькам рядовых латвийцев. Причём для Латвии провоцировать Россию опаснее, чем для Литвы: не стоит забывать, например, что доля России в транзите через Литву равна примерно 30%, а в транзите через Латвию — 80%.
— Цифры более чем говорящие. Но если в результате осенних выборов в Латвии у власти останутся прежние политические силы, у которых нет стимула к компромиссам в рамках «Восточного партнёрства», что в таком случае ждёт Европу и постсоветское пространство?
— Это как раз самый пессимистический сценарий из тех, на которые мы обращали внимание наших европейских коллег в Юрмале. При таком развитии событий программа «Восточное партнёрство» останется инструментом по уничтожению субъектности государств. Этот эффект «Восточного партнёрства» уже в полной мере испытала на себе Украина. Во главе страны стоит полулегитимный президент-олигарх, избранный в результате выборов, которые были проведены даже не на территории всей страны. Членами правительства являются министры, утверждавшиеся майданной толпой. На политический процесс по-прежнему оказывают влияние правоэкстремистские политические силы. Единой Украины как прежнего субъекта международных отношений больше не существует: Крым вошёл в состав России, на юго-востоке провозглашены самоуправляющиеся протогосударственные образования.
И, вполне возможно, это не предел дробления украинской территории. Вспомним, с чего всё началось? С того, что разогретое евроинтеграционными фантазиями общество ответило на отказ подписать ассоциативное соглашение с ЕС протестом на Майдане. Показательно, кстати, что пришедшие новые «революционные власти» тоже не решились подписать экономическую часть ассоциации – не только Яценюк, но и Порошенко отложил решение о подписании экономической части соглашения с ЕС. Получается, принятое ещё правительством Азарова в ноябре прошлого года решение отложить подписание ассоциации с ЕС было абсолютно обоснованным.
Если геополитическое вовлечение постсоветских стран в сферу влияния ЕС продолжится, то может ли кто-то ручаться, что не произойдут новые конфликты? Как, например, отреагирует ориентированное на Россию Приднестровье на подписание Молдовой ассоциации с ЕС? Вряд ли это будет молчаливое согласие — с учётом того, что Кишинев не признаёт независимость Приднестровья.
Или взять, к примеру, Беларусь. Европа сейчас пытается заигрывать и с Минском, предлагая новые форматы взаимодействия. Вспомнить хотя бы появившуюся в начале этого года «Временную фазу». Кстати, диалог Европы с Минском идёт при активной поддержке литовской дипломатии, которая уже продемонстрировала на Украине то, на что способна. При этом надо понимать, что, в случае «отрыва» Белоруссии от России, от Евразийского союза и «переключения» страны на Европу, в стране может начаться хаос с распадом единой территории ещё больший, чем на Украине, потому что белорусы вряд ли стройными рядами пойдут в Европу.
Поэтому дальнейшее продвижение «Восточного партнёрства» в той же логике Вильнюсского саммита – это тупик. В России это понимали с самого начала, но в Европе этого слышать не хотели. Теперь есть возможность оценить последствия этого «отсутствия слуха» на Украине и увидеть весь тот хаос, в который с ужасающей скоростью погружается эта страна.
ИСТОЧНИК: rubaltic.ru
