Меморандум Путина: время пошло (Михаил Леонтьев)
Президент выступил с посланием. Жанр трудно назвать новым и оригинальным. Тем не менее само Послание весьма небанально. Попробуем отделить смысл от жанра, подразумевающего некоторую политесность и размытость.
Первое. Ближайшие годы — решающие, переломные для нас и для всего мира. Тут Путин, говоря о задачах России, даже воспользовался гумилевским термином «пассионарность».
Второе. Россия должна сохранить и увеличить востребованность себя в мире. Характерно, что в связи с «востребованностью», с учетом известного глобального контекста, Путин делает упор на военную мощь, предварительно тонко проложившись дипломатией.
Третье. Необходимость восстановления ориентации социума на общие интересы, мотивации работы на общее благо. Это, собственно, базовая проблема, о чем мы много писали. Проблема мотивации. И в первую очередь мотивации элиты, мотивации государственной службы. На самом деле это, собственно, единственная проблема, которую надо решить, чтобы добиться всего того, о чем говорит Путин. Только и всего.
Четвертое. Стержнем всего Послания является идея суверенитета, понимаемая в самом широком смысле слова. От формально государственного до экономического, политического культурно-идеологического, хотя каких-либо прямых упоминаний идеологии президент тщательно избегает. Путин констатирует демографическую и ценностную катастрофу, последовавшую после краха советской системы. Опять же характерно, что демографическая и ценностная катастрофа упоминаются в связке. Это более чем логично. Поскольку неспособность нации к самовоспроизводству является и продуктом ценностной катастрофы, и с другой стороны, сама по себе эту катастрофу и завершает. Если нация не способна самовоспроизводиться, ее судьба очевидна, ей, собственно, и враг не нужен. Что касается ценностной катастрофы — по сути, она диагностирована выше. Это и есть в первую очередь утрата мотивации работы на общий интерес.
Пятое. Президент говорит о необходимости восстановления единства отечественной истории. По сути, речь идет о том, чтоб прекратить перманентную гражданскую войну между «белыми» и «красными». Собственно, такую войну можно прекратить только между «белыми» и «красными» патриотами, простите за пафосное слово. Что, кстати, в некоторой степени воплощается известным «Изборским клубом». «Белые» и «красные» предатели свою войну давно прекратили, поскольку имеют в основании консенсус в виде предательства. Что в некоторой степени воплощается в «болотном движении».
Шестое. Сепаратизм и национализм признаются как прямая угроза государственному единству. Говоря о таком больном вопросе, как миграционная политика, правда, в свойственной жанру манере избегая конкретики, Путин встает на сторону противников массового завоза дешевой неквалифицированной рабочей силы. Некоторая необязательность текста частично компенсируется четкой формулой натурализации мигрантов — по сути, это абсолютная лояльность к стране, подразумевающая лояльность как политическую, так и языковую, и культурную.
Седьмое. В части, посвященной экономической и бизнесполитике, наряду с известными уже призывами к деофшоризации экономики, формированию привлекательного инвестклимата содержится абсолютно новое требование к денежно-финансовым ведомствам, и конкретно к Центробанку, взять на себя ответственность не только за денежное равновесие и борьбу с инфляцией, но и за обеспечение занятости и экономического роста. Это не новость, что у нас формированием экономической политики практически полностью ведают Центробанк и Минфин. Все остальные ведомства способны только корректировать профильную деятельность в рамках параметров, заданных монетарными ведомствами. При этом последние исповедуют не просто вульгарный либерализм — они в принципе отказываются отвечать за экономическое развитие. Президент впервые мягко вменяет им эту обязанность, прямо ссылаясь на нормативные документы и опыт ФРС и ЕЦБ.
Восьмое. Президент, не замахиваясь на необходимость существования святой кудринской кубышки, говорит о неких пределах ее набивания и необходимости за рамками этих пределов инвестировать бюджетные доходы хотя бы в глобальные инфраструктурные проекты. О государственных проектах реиндустриализации пока речь не идет. Однако в тексте говорится о разрабатываемых программах развития приоритетных отраслей от электроники, производства новых материалов до сельского хозяйства.
Девятое. Президент говорит о перспективной государственной программе массового строительства доступного арендного жилья. Поскольку очевидно, что никакая самая льготная ипотека в среднесрочной перспективе подавляющему большинству наших сограждан не будет доступна. По сути, это уже перспективный государственный проект развития. При этом проект, способный оказать мощный кумулятивный эффект на экономический рост, чрезвычайно эффектный и с социальной точки зрения, и с точки зрения обеспечения необходимой мобильности и силы. И в отличие от большинства ныне действующих этот проект очевидно окупаемый и способный сам себя рефинансировать за счет увеличивающегося потока арендных платежей. В некотором смысле это и есть тот самый траст, о котором говорится в статье Сергейцева (стр.16) как о примере реального масштабного государственночастного партнерства — строительство Транссиба в начале XIX века. Когда государство выступает заказчиком, а частные компании исполнителями, и в значительной степени бенефициарами.
Десятое. Это, казалось бы, дежурное упоминание воли к доведению до конечного результата постсоветской евразийской реинтеграции. В сегодняшнем контексте оно не выглядит дежурным, поскольку является прямым ответом на хамски жесткое поведение госсекретаря США Клинтон. О том, что постсоветская реинтеграция является «советизацией», то есть прикрытием восстановления СССР, и Америка будет всеми силами этому противодействовать. Таким образом евразийский акцент Путина является прямым вызовом четко сформулированной американской политике в отношении России. На самом деле это констатация конфронтации со всеми выходящими отсюда последствиями. Можно только упомянуть давнее замечание Путина о том, что постсоветская реинтеграция является для нас безусловным приоритетом, прекрасно понимая, что она абсолютно неприемлема для наших американских «партнеров».
Путинское Послание можно назвать если не идеологическим, то во всяком случае предыдеологическим, то есть содержащим в себе явный вектор и ясные рамки, отделяющие его от других известных у нас и в мире идеологических концептов. Также его можно назвать достаточно четко геополитически ориентированным — спасибо товарищу Клинтон за внесение предельной ясности в вопросы, до сих пор маскируемые дипломатической политкорректностью. Что является общепринятой претензией к замечательным текстам нашего президента, это некоторый дефицит обязывающей конкретики и, самое главное, недостаточная наглядность воплощения всего этого в жизнь (конечно же, речь не идет о многочисленных конкретных пунктах и предложениях, имеющих все-таки, как правило, весьма второстепенный, прикладной характер). Особенность нынешнего Послания в том, что оно императивно: с самого начала практически констатируется необходимость реализации всего нижеизложенного для сохранения страны как исторического субъекта. По сути, это ультиматум Путина, причем ультиматум самому себе. Этим не шутят. Да и шутить с нами, собственно, никто и не собирается.
Что касается конкретики, то всегда у нас, да и не только у нас, показателем конкретности намерений служил кадровый вопрос. Кадры решают все. В данном случае качество кадров управления и их мотивация. С чего, собственно, мы и начали. И почему мы сделали тему организации и мотивации управления главной темой нашего номера.
Михаил Леонтьев
ИСТОЧНИК: odnako.org
