Отношусь с определенной долей пессимизма к разрешению региональных конфликтов в ближайшем будущем — Молдавский политолог
Интервью с директором Социал-демократического Института Молдовы, молдавским политологом Богданом Цырдя.
— Расскажите о нынешнем процессе урегулирования Приднестровского конфликта.
— В приднестровском урегулировании есть определенный прогресс. Фактически, после 5 лет застоя, возобновился переговорный формат 5+2, на официальном уровне. Уход Игоря Смирнова и его смещение Евгением Шевчуком, изменило акценты в конфликте. Достигнута договоренность по возобновлению движения поездов через Приднестровье, достигнута договоренность по налаживанию телефонной связи между двумя берегами. Есть продвижения в формировании совместных таможенных постов. Ведутся переговоры по политическим, экономическим и культурным вопросам. В истеблишменте все больше говорят о наличии некоего русско-германского консенсуса по Приднестровскому урегулированию, вследствие формирования комитет Меркель – Медведев. Однако, в июле – августе появились проблемы.
Молдавский парламент осудил коммунизм, и вместе с ним, и его символику (серп и молот), которая была запрещена в Молдове. Однако, серп и молот находятся на гербе Приднестровья. И как после этого вести переговоры? Последние столкновения в городе Бельцы между унионистскими силами (ратующими за объединение страны с Румынией) и государственниками, добавили козырей приднестровцам, которые тем самым могут утверждать, что Молдова страна нестабильная, непредсказуемая, что националисты правят балом, и так далее. Поэтому, в будущем, процесс урегулирования может застопориться.
— Как Вы считаете, есть схожесть между приднестровским и нагорно-карабахским конфликтами? Вы можете сравнить их, провести параллели?
— И тут и там, конфликт является продуктом геополитического разлома, парадигмальной войны между крупными центрами силы.
— Как можете оценить процесс урегулирования армяно-азербайджанского, нагорно-карабахского конфликта?
— В Карабахе ситуация еще сложнее чем в Молдове. Здесь конфликт имеет не только геополитический, политический, но и этнический характер. Здесь региональная углеводородная ось. Здесь выход на Иран и Ближний Восток. Здесь сталкиваются крупные проекты и интересы. Речь идет о «Великом Туране», «Великом Халифате», «Большом Ближнем Востоке», «Евразийском Союзе» и так далее. Такие страны как Иран, Азербайджан, Сирия, Турция – находятся на стыке больших интересов… Если падет Сирия, обострится иранский вопрос. Война, если она не дай Бог начнется, перекроет всю геополитику региона. Поэтому, отношусь с определенной дозой пессимизма к разрешению региональных конфликтов в ближайшем будущем.
— Как можете оценить посредническую миссию Москвы в территориальных конфликтах на постсоветском пространстве?
— Удовлетворительно. Нет войны, уже хорошо. Но нет и прогресса. Имеем что имеем. Лучше уже так, чем новые авантюры…
— Какой Вам, в таком случае, видится развитие ситуации в Сирии?
— Гражданская война. Она уже в разгаре. Режим Б. Асада зависит от действий РФ, Ирана, Китая. Если они не дадут понять что готовы на действия, режим падет.
— Также хотелось бы узнать Ваше мнение по иранской тематике…
— Сомневаюсь, что дело дойдет до вооруженного противостояния. Иран – региональная держава, с большим населением, мощной оснащенной армией, и т.д. Удар по Ирану взорвет весь Ближний Восток. Мало никому не покажется. Появится дуга нестабильности. А поскольку в США сейчас выборы, Обаме это просто не нужно.
Гамид Гамидов
