Итоги Берлинале: кому достались «медведи»
«Золотого медведя» юбилейного Берлинского фестиваля присудили фильму «Зла не существует» иранского режиссера Мохаммада Расулофа. Он относится к числу тех иранских кинематографистов, кому запрещен выезд из страны, а таких на самом деле немало. Так, пять лет назад Берлин наградил главным призом еще одного невыездного иранца Джафара Панахи за картину «Такси», а в 2011 году — Асгара Фархади и его «Развод». Правда, последнему повезло больше — ему из страны выезжать разрешают. Жюри во главе с британским актером Джереми Айронсом сделало очень берлинский выбор — политически важный, нейтральный и удовлетворяющий всех. Руководство фестиваля поменялось, но, судя по наградам, его предпочтения остались прежними, хотя в конкурсной программе есть вопросы художественного и этического смысла.
Драма Расулофа состоит из четырех историй, объединенных смертной казнью, которая, к сожалению, в Иране часто практикуется. Главных героев этих новелл ставят перед моральным выбором между собственно добром и злом, и каждый из них поступает по-разному. Режиссер говорит обо всем в лоб и иногда перегибает с драмой, однако в целом у него получился крепкий фильм на серьезную тему. Обошлось без особых откровений, но вроде как тема важная, и режиссер, считай, в ссылке, так что не отметить его работу было нельзя. Тем более если учитывать, что съемки велись подпольно, и теперь неизвестно, что с ним будет на родине.
Вручение главного приза сопровождалось потоками слез и громкими заявлениями от иранской делегации. Также любопытно то, что «Зла не существует» показали в предпоследний день фестиваля, когда многие уже разъехались по домам, поэтому часть критиков даже не успела его посмотреть и уж точно не ожидала, что ему уйдет «Золотой медведь».
Второй по важности приз, Гран-при жюри, присудили еще одному фильму с важной социальной повесткой — «Никогда, редко, иногда, всегда» американки Элизы Хитман о непростой ситуации с абортами в США. Картина вышла суховатой и, как и фильм Расулофа, страдает излишней прямолинейностью, но в основном всем понравилась — в рейтинге журнала Screen она заняла первое место.
Актерские номинации были более или менее предсказуемы: лучшей актрисой, как я и предсказывала, стала Паула Бер за роль в главной романтической картине фестиваля —»Ундине» Кристиана Петцольда, а лучшим актером — итальянец Элио Джермано. В фильме Джорджо Диритти «Я хотел спрятаться» симпатичный молодой актер играет сгорбившегося старика, итальянского художника-примитивиста Антонио Лигабуэ, которого, как это часто бывает, считали за деревенского дурачка, а потом признали гением. Фестивали, видимо, как и Американская киноакадемия, любят радикальные преображения, хотя сама картина, к сожалению, оставляет желать лучшего.
Награда за лучший сценарий тоже досталась итальянцам — братьям-близнецам Дамиано и Фабио Д’Инноченцо за мрачный и сумбурный социальный комментарий о будущем молодого поколения Италии «Плохие сказки». Вместо приза Альфреда Бауэра, названного в честь первого директора фестиваля, в этом году вручали «Серебряного медведя» 70-го Берлинале. А все из-за того, что Бауэра уличили в связях с нацистами, поэтому награду было решено переименовать.
Она досталась остроумной и невероятно точной французской сатире «Удали историю» Бенуа Делепина и Гюстава Керверна. По силе высказывания она не уступает более серьезным фильмам фестиваля, хоть и относится ко всему легко и не стремится драматизировать.
Одна картина смотра разделила журналистов и жюри (по признанию самого Айронса) на два лагеря — «Дау: Наташа» Ильи Хржановского. Одни сулили ей «Золотого медведя», другие считали, что ее вообще не должно быть в конкурсе, так как она содержит сцены реального насилия. В итоге жюри отметило только оператора фильма немца Юргена Юргеса, работавшего в свое время с Вимом Вендерсом и Райнером Вернером Фассбиндером. Получилось такое «ни нашим ни вашим».
В целом, судя по наградам, Берлинале, несмотря на новое руководство, мало изменился, однако очевидно, что его художественный директор Карло Шатриан, ранее возглавлявший фестиваль в Локарно, тяготеет к невразумительному арт-кино, где форма гораздо важнее содержания, тогда как при бывшем директоре Дитере Косслике было как раз наоборот. Но чтобы понять, куда ведут все эти пока нерешительные нововведения, понадобится время.
