Кишинев увлекся прорумынской риторикой — эксперт Владимир Брутер
Заявление молдавского президента Николая Тимофти о намерении Молдавии и Румынии объединиться и вместе войти Евросоюз — декларация, не имеющая реального содержания, уверен эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер
Барьеры между Республикой Молдова и Румынией должны быть сняты для совместного нахождения двух стран в Европейском союзе, заявил президент Молдовы Николай Тимофти. Он дал понять, что положения Конституции приоритетнее подходов Москвы или Киева к вопросу Приднестровья.
Реалистичность планов Кишинева и Бухареста по объединению в интервью «Голосу России» оценил эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер.
— Как вы относитесь к смелым планам Молдавии и Румынии объединиться и вместе пополнить ряды Евросоюза?
— Я бы хотел, чтобы сначала Румыния вступила в Шенген, а потом отменила визы для граждан Молдовы. Это было бы самым большим реальным вкладом в сотрудничество двух стран. Пока этого не произойдет, я буду считать, что все это пустые слова, потому что за ними нет никакого содержания.
— Как вы расцениваете, что произойдет с Евросоюзом, если вдруг эти две страны пополнят его? Во-первых, если они объединяться, о чем сейчас много разговоров, увязываются ли они с европейской догмой?
— Объединиться — это воля граждан двух стран. Если есть воля граждан двух стран к объединению, то грех им мешать. Опросы общественного мнения, которые мне известны и которые в Молдове регулярно затрагивают данную тематику, говорят о том, что 10 процентов граждан Молдовы считают Румынию стратегическим союзником, а 70 процентов считают союзником Россию. Как Румыния с Молдовой в данном случае объединятся, мне сказать трудно.
Евросоюз отрицательно относится к пересмотру границ, тем более границ стран, которые входят в Евросоюз и которые не входят в ЕС. Поэтому я считаю, что все заявления президента Молдовы носят чисто виртуальный и бессодержательный характер. Это декларации, за которыми нет никакого реального смысла и никакого реального содержания.
Если Румыния в состоянии и хочет отменить визы для граждан Молдовы и создать открытую границу, она может это сделать. Но ей этого не позволят, потому что это не разрешают правила Евросоюза, который не принимает Румынию в Шенген. И, скорее всего, до конца следующего года точно не примет.
Поэтому говорить о том, чего на самом деле нет, всегда очень сложно. На мой взгляд, всего того, что сказал президент Молдовы, в действительности нет.
— А какую позицию Румыния занимает сейчас в Евросоюзе? Как к ней относятся старожилы Евросоюза?
— Резко отрицательное. А нынешние внутриполитические разборки в Румынии дали такую отрицательную прессу для нового правительства, от которой, даже если какие-то очень резкие места будут сглажены, Румыния отойдет очень нескоро.
Мало того, премьер-министру Понте пришлось публично извиняться перед бундесканцлером после того, как он сказал, что Ангела Меркель не будет голосовать на румынском референдуме и вообще она не должна вмешиваться во внутренние дела Румынии. После этого ему пришлось публично извиняться.
Я думаю, что в международной политике таких вещей не забывают. И вне зависимости от того, что Понта может выиграть референдум об отстранении Бэсеску от власти, и на публичный скандал немцы не пойдут, память и осадок останутся. Поэтому у новых румынских властей будет такое количество проблем, что дай им Бог их пережить без серьезных потрясений для страны.
Я же пока для них положительных вариантов не вижу. И первые несколько месяцев пребывания у власти новой коалиции говорят о том, что она не совсем понимает, что именно доверили ей граждане Румынии.
— Граждане Румынии получают какие-то плюсы от пребывания в Евросоюзе? Или это чисто политический ход, который на жизнь страны в итоге никак не повлиял?
— Они получают большой плюс, что могут свободно перемещаться и неохотно возвращаться, и получают большой минус: от румынской промышленности очень мало что осталось. Более того, она находится в таком состоянии, что ее возрождение практически невозможно.
Если в Молдове трудовые мигранты могут кормить страну, то в Румынии нет: их количество не такое. Если для того, чтобы молдавские мигранты кормили страну, достаточно примерно 300 тысяч человек, работающих в России, 300 тысяч человек, работающих в Европе, — я назвал ориентировочные цифры — то в Румынии миллиона не хватит, а в Россию румынских рабочих не пускают.
— Возвращаясь к Молдове и продолжая тему возможного присоединения. О каком присоединении может идти речь, ведь есть правила, которые не позволяют странам, имеющим территориальные конфликты, вступать в Евросоюз?
В Вене продолжается обсуждение приднестровского вопроса, и из Тирасполя уже прозвучали заявления о том, что все резолюции, которые там принимаются, политизированы, несвоевременны, и Приднестровье готово рассмотреть вопрос о том, чтобы нарастить у себя потенциалмиротворческой операции.
— Как вы относитесь к подходу, с помощью которого пытаются решить приднестровский вопрос в европейских кулуарах?
— Что касается ОБСЕ, она не может решить приднестровский вопрос, для этого эта организация не предназначена, она может выступать в качестве посредника. Поэтому все резолюции и обсуждения, которые есть в ОБСЕ, — это не более чем кулуарные дискуссии.
Что касается Евросоюза, он в данном случае выступает в качестве наблюдателя и свою позицию официально не высказывает. Россия, конечно, не будет увеличивать свое военное присутствие в Приднестровье хотя бы потому, что это противоречит ранее достигнутым договоренностям, а во-вторых, потому что для этого нет никаких оснований.
В Приднестровье и в Молдове совершенно спокойная политическая ситуация, никаких угроз в отношении Приднестровья с правого берега и в отношении Молдовы с левого берега нет, не было и, я думаю, не будет.
Все, что решает по этому поводу или обговаривает ОБСЕ, не имеет никакого внутреннего содержания. Мне кажется, что процесс будет продолжаться. А как он будет продолжаться, пока не совсем ясно, потому что все-таки и у европейской, и у российской стороны приднестровская тематика не является приоритетной. Есть очень много других забот. В частности, на первом, втором, третьем и четвертом месте идет экономика. Экономика еврозоны находится в таком сложном состоянии, что любые отвлечения от этой темы сейчас, на мой взгляд, излишни.
Что же касается Приднестровья и Молдовы, то они не воюют, очень мало сотрудничают, но в целом ситуация стабильная. Будет прогресс в общеевропейском строительстве, и этот вопрос будет так или иначе решаться. Будет в Европе настолько неустойчивая ситуация, как сейчас, никому не будет до этого дела. Поэтому лишний раз толочь ситуацию не следует.
Политика «малых шагов», которую проводят премьер-министр Молдовы и президент Приднестровья, вполне соответствует сложившейся на данный момент ситуации. Будет у основных европейских игроков политическая воля — ситуация будет развиваться более активно. Не будет политической воли — не будет развиваться. Но я лично в этом ничего страшного не вижу, потому что Приднестровье не является головной болью номер один в Европе. Все находится в достаточно спокойном состоянии, под контролем.
— То есть сейчас всем проще сохранить статус-кво?
— Тем более, что он никоим образом не будет ухудшаться. Это стабильная ситуация. Это не ситуация вокруг Карабаха, не ситуация вокруг Косово, где есть определенная динамика, которую не поддерживают в Сербии, учитывая смену власти в стране. На эту ситуацию нужно как-то реагировать. На приднестровскую ситуацию можно не реагировать, она совершенно спокойно будет находиться в управляемом состоянии.
